1831 р. из Англии вышел в кругосветное плавание небольшой парусник «Бигль». Никто из немногочис­ленных провожающих и членов экипажа не подозревал, что через неполных 30 лет об этом путешествии будет знать каждый просвещенный человек, а его участник- 22-летний натуралист Чарлз Дарвин станет знаменитым ученым.

Дарвин с детства увлекся изучением природы, но, уступая воле отца, закончил богословский факультет Кембриджского университета. Страсть к науке оказалась все же сильнее. Она заставила его отказаться от заман­чивой перспективы мирной жизни приходского священ­ника и бросила в полное опасностей и тревог плавание по бурным волнам океанов и морей, а затем в не менее грозные бури научных сражений.

Быстро пролетели пять лет неутомимых исследований животного мира на Галапагосских островах и в горах Анд, в тропических лесах Южной Америки и на Огнен­ной Земле. Накопленные факты убеждают ученого в том, что все виды животных и растений непрерывно из­меняются, под влиянием окружающей среды, что совре­менные виды должны были произойти естественным пу­тем от немногих простых предковых форм. Как и любо­го истинного ученого, эти факты заставили Дарвина со­вершенно по-иному взглянуть на библейские мифы о сотворении всех животных и растений богом, выз­вали страстное желание найти действительное объяс­нение разнообразия и целесообразности животного царства

Понятно, что этот спор ученого с самим собой не мог разрешиться в один день. Самое трудное в науке (и в жизни!) ломать укоренившиеся, ставшие привычными представления. Вспоминая о своем путешествии, Дар­вин писал: «Я был вполне верующим, ортодоксальным христианином, и припоминаю, как некоторые офицеры (которые также были верующими) от всей души смея­лись надо мной, что я по какому-то вопросу о нравст­венности цитировал Библию, как неопровержимый авто­ритетный источник». «Но, — продолжает он, — в тече­ние времени, от октября 1836 до 1839 г., я постепенно пришел к сознанию того, что Ветхому Завету нельзя ве­рить больше, чем священным писаниям индусов».

Но Дарвин не сразу стал атеистом. Сначала он пола­гал, что открытые им закономерности эволюции живот­ного мира да и сами первые существа были созданы бо­гом. Но по мере развития своей теории все больше убеж­дался в неправильности такого представления.

Дарвин пришел к основным своим идеям еще в 1839 г. Но он не решался публично выступать с ними, пока они не получили всестороннее обоснование. К тем фак­там, которые он получил во время путешествия, ученый прибавил очень большой материал, накопленный селекци­онерами, раскрывший основные законы быстрого измене­ния пород домашних животных и сортов культурных растений, причины их целесообразного устройства (для людей). Раскрытие сущности искусственного отбора человеком лучших особей животных и растений дало Дар­вину, вместе с ранее познанными фактами, основу для открытия главного закона эволюционной теории — естест­венного отбора. Выживают и оставляют наибольшее по­томство лишь те особи, индивидуальные изменения кото­рых оказались наиболее соответствующими переменам в окружающей среде. И наоборот, те особи и виды, кото­рые по своим свойствам менее пригнаны к условиям су­ществования, неизбежно вымирают.

Этот закон разрешил неразрешимые задачи, ставив­шие до сих пор в тупик ученых. Для всякого непредубеж­денного человека стало очевидным, что именно естест­венный отбор лежит в основе прогрессивного развития ор­ганического мира, что все разнообразие органического мира возникло не сразу и не по воле творца. Почему, на­пример, появился новый вид травоядных с длинной шеей? Ж. Б. Ламарк, не знавший действия естественного отбо­ра, вынужден был объяснять это явление «внутренним стремлением» предков жирафа приспособиться к изме­нившейся среде. Отсюда был один шаг до признания бо­га, как конечной причины данного сверхъестественного стремления. Для Дарвина такого рода объяснения уже были не нужны. Те предки жирафа, у которых шея слу­чайно оказывалась длиннее, имели преимущество перед остальными в добывании пищи и обнаружении врагов и, естественно, выживали, оставляли большее потомство. Постепенное накопление этого признака у их потомства и привело к появлению современного жирафа. Таким же образом возникли и все остальные виды растений и жи­вотных, вплоть до человека.

«Гармония», целесообразность, повседневно наблю­даемая среди животных и растений, также есть следст­вие отбора самой природой наиболее приспособленных и устранения «негармоничных» особей и видов живот­ных и растений. Именно благодаря отбору в условиях Севера появились белые куропатки и медведи. Выжива­ли и усиленно размножались те цветы, у которых появи­лись свойства, привлекавшие пчел, и те пчелы, строение и поведение которых быстрее изменялось вслед за из­менениями цветков. Естественный отбор объяснил и су­губо относительный, ограниченный, а не абсолютный, как утверждает Библия (вспомним, что в ней после каж­дого акта «творения» повторяются слова: «И увидел бог, что это хорошо»!), характер целесообразности в органи­ческом мире. Все виды растений и животных приспособ­лены только к определенным условиям существования, а так как последние весьма изменчивы, то и приспособлен­ность животных и растений к ним временна, ограни­ченна.

20 лет потратил Дарвин, чтобы привести свои идеи в стройную систему. И вот 24 ноября 1859 г. в Лондоне вышел в свет труд Дарвина «Происхождение видов и естественный отбор». Появление этой книги было подоб но взрыву бомбы: ведь она открыто посягала на при­вычные, казавшиеся большинству ученых того времени незыблемыми положения Библии о сотворении органиче­ского мира богом! Не случайно К. А. Тимирязев оха­рактеризовал эволюционную теорию как «самую глубо­кую революцию, когда-либо произведенную в области естествознания».

Дарвин прекрасно понимал атеистическую сущность своего учения. «Я не могу поверить,- писал он другу,- чтобы в стремлении каждого вида было хоть на крош­ку больше вмешательства творца, чем в движении планет». Уже в период написания книги Дарвину было очевидно, что человек, этот, по Библии, «венец тво­рения», произошел естественным путем, от ископа­емых высших обезьян. В январе 1860 г. он пишет Джен-нигу: «Конечно, каждый волен верить, что человек появился вследствие особого чуда, однако я не вижу ни необходимости, ни вероятности этого». Как настоящий борец за истину, Дарвин не мог не ответить категори­ческим отказом на все уговоры друзей каким-нибудь образом смягчить атеистическую направленность сво­ей   теории,   согласовать ее с верой   в существование «высшего разума». Так, в письме к видному английскому геологу Лайеллю он писал: «Я очень много думал о том, что Вы высказываете относительно необходимо­сти постоянного вмешательства творческой силы. Я не вижу этой необходимости,, и допущение ее, по моему мнению, сделало бы всю теорию естественного отбора бесполезной».

Книга Дарвина сразу же очутилась в центре ожесто­ченной идеологической борьбы. От Дарвина отвернулись многие близкие друзья, его травили в прессе, в аноним­ных письмах. «Тяжело быть ненавидимым в такой сте­пени, как ненавидят меня»,- сокрушался он в одном из писем к Лайеллю.

Но вместе с тем Дарвин не афишировал антирелиги­озной направленности эволюционного учения. Причины этого он указал в письме к Карлу Марксу: «Будучи ре­шительным сторонником свободы мысли во всех вопро­сах, я все-таки думаю (правильно или неправильно, все равно), что прямые доводы против христианства и теиз­ма едва ли произведут какое-либо впечатление на публи. ку и что наибольшую пользу свободе мысли приносит постепенное просвещение умов, наступающее в результа­те прогресса науки. Поэтому я всегда сознательно избе­гал писать о религии и ограничил себя властью науки. Впрочем, возможно, что на меня тут повлияла больше, чем следует, мысль о той боли, которую я причинил бы некоторым членам семьи, если бы стал так или иначе поддерживать нападки на религию».

Эти причины заставляли его время от времени даже делать оговорки в пользу религии. Так, в конце «Проис­хождения видов» он неожиданно вставил фразу, пол­ностью противоречащую всему содержанию книги: «Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь, с ее раз­личными проявлениями, творец первоначально вдохнул в одну или в ограниченное число форм».

Используя эти оговорки Дарвина, некоторые современ­ные богословы пытаются как-то приспособить его учение к религии, убедить верующих в том, что Дар­вин был религиозным человеком. Но подобные попытки совершенно неправомерны, ибо отдельные уступки Дар­вина религии нисколько не затрагивали атеистической сущности теории естественного отбора. Не случайно ее запрещено преподавать во многих странах, а сторонни­ки ее подвергаются гонениям и даже судебному пре­следованию.