Сельская школа сразу выделяется на фоне пустынного пейзажа. Перед двухэтажным зданием — белая скульптура женщины-работницы в позе лотоса, издалека напоминающая статую Будды. Несмотря на выходной день, в школе царит оживление: в спортивном зале идет спектакль. На импровизированной сцене танцуют школьники, одетые в белые плюшевые комбинезоны с черными пятнами. Они показывают гостям пьесу, которую сочинили сами — о детенышах снежного барса, потерявшихся в горах. Их отец, большой снежный барс, попал в капкан и погиб. «Меня очень тронул этот спектакль», — рассказывает Маркус Раддай, эксперт из берлинского отделения Всемирного фонда дикой природы (WWF). В ноябре 2015 года он приехал в Западную Монголию, чтобы присоединиться к экспедиции по исследованию самого малоизученного вида больших кошек в национальном парке Хар-Ус-Нуур. Снежный барс, он же ирбис, живет только на территории 12 стран в Центральной Азии, среди которых — Россия, Казахстан, Монголия, Китай, Афганистан, Индия. Сегодня этот вид находится на грани вымирания. В Монголии популяция снежных барсов за последние 20 лет уменьшилась почти на 20 процентов. Всемирный фонд дикой природы пытается самыми разными способами помочь сохранению ирбисов. Образовательные программы для школьников WWF считает одним из главных направлений этой работы. «Хоть монгольские дети и живут кочевой жизнью, они, как правило, никогда не сталкиваются со снежными барсами», — рассказывает Маркус Раддай. Поэтому для него важно, чтобы судьба снежных барсов стала близкой для них. Кроме того, двухнедельная экспедиция в национальный парк Хар-Ус-Нуур поможет Раддаю не только лучше изучить ирбисов, но и распространить информацию о них в Германии, где WWF собирает пожертвования для сохранения снежных барсов. Главная цель — поймать снежного барса и надеть на него ошейник с навигатором. Это устройство будет в течение двух лет передавать информацию обо всех перемещениях животного. Когда сотрудникам WWF станут точно известны тропы, по которым ходят снежные барсы, можно будет попытаться максимально оградить их от встреч с человеком. Ведь основная причина вымирания ирбиса в Монголии — «убийства из мести»: кочевники отстреливают снежных барсов за то, что хищники крадут их овец и коз. Кроме Маркуса Раддая, с немецкой стороны в экспедиции участвует Оливер Замзон, который ведет блог, и фотограф Торстен Мильзе. Остальная команда — ученые из монгольского офиса WWF.

                                  «Пустынные просторы — это первое, что поражает в Монголии», — рассказывает Маркус Раддай. На территории, равной по размеру четырем Германиям, живут всего три миллиона человек, причем половина из них — в столице страны Улан-Баторе. Пейзажи в национальном парке Хар-Ус-Нуур похожи на ландшафты Марса: серая земля, красноватые холмы — и никаких следов присутствия человека. «На скудной Монгольской земле кочевники пасут 60–70 миллионов поголовья скота, — говорит Маркус Раддай. — Можете представить себе, как тяжела здесь борьба за ресурсы!». На фотографиях, снятых во время экспедиции, запечатлены стада верблюдов, овец, кашемировых коз. В холмистой каменистой пустыне весь их рацион — редкие клочки засохшей травы. «Ситуация с ресурсами ухудшается с каждым годом», — сокрушается Маркус Раддай. Монголия — одна из тех стран, которые больше других ощущают на себе пагубные последствия глобального изменения климата. Здесь уже на два градуса превышен максимально допустимый порог повышения средней температуры, установленный Парижским соглашением 2015 года. Считается, что после того, как будет «пробит» этот порог, на планете начнутся необратимые изменения. Сейчас в Монголии зимой образуется все меньше льда на вершинах гор, а ведь тающие весной ледяные «шапки» — главный источник воды в местных степях. Пастбища постепенно превращаются в пустыню. А значит, кочевники все чаще вынуждены пасти свои стада на территории обитания снежных барсов. «Мы постоянно замечали скотоводов в национальном парке, хотя выпас там запрещен», — утверждает Маркус Раддай. Для снежных барсов домашний скот — легкая добыча. Тем более что численность горных козлов и архаров, на которых в дикой природе охотятся ирбисы, постоянно сокращается. Так глобальное изменение климата приводит к обострению древнего конфликта между человеком и хищником. «Мы уже привыкли к бескрайним монгольским просторам, но это все равно похоже на маленькое чудо: часами едешь, казалось бы, без всяких ориентиров по полному бездорожью — и вдруг оказываешься у одиноко стоящей юрты», — пишет Оливер Замзон в своем блоге. Юрту для немецких участников экспедиции ставят на высоте 2500 метров над уровнем моря, монголы разбивают бивак еще выше. «Испытав на собственной шкуре все тяготы жизни в этом суровом климате, когда днем изнываешь от зноя, а ночью дрожишь от холода и пронизывающего ветра, невольно проникаешься уважением к тем, кто живет высоко в горах», — говорит Маркус Раддай. По оценкам ученых, в горном массиве Жаргалант, где обосновались участники экспедиции, обитают 37 ирбисов. Считается, что это очень много для территории в 500 квадратных километров. Снежные барсы живут поодиночке.

                                  Они очень консервативны, ходят по одним и тем же тропам, поэтому практически все местные ирбисы уже идентифицированы с помощью фото- и видеоловушек. Их различают по окрасу меха — у каждого зверя он индивидуальный. Еще один способ мониторинга — ошейники с GPS-навигатором, который каждые четыре часа сообщает ученым координаты животного. Но чтобы надеть этот «маячок» на снежного барса, его нужно поймать и усыпить. «Конечно, это сильный стресс для животного, — признает Маркус Раддай. — Но мы идем на это ради получения новых знаний, которые помогут сохранить снежного барса. Так что пользы для ирбиса от этого все же больше, чем вреда». Поймать снежного барса очень сложно, не зря его называют «неуловимым духом гор». Он невероятно осторожен, активен только в сумерках и отлично замаскирован благодаря своему дымчато-пятнистому окрасу. Первые несколько дней все поиски ирбиса в горах безрезультатны. Зато Оливер Замзон обнаруживает на одной из скал на высоте 3000 метров рисунок эпохи неолита, который древние люди сделали, возможно, около 5000 лет назад. «Это изображение снежного барса — с огромным пушистым хвостом. Я так рад, словно увидел настоящего барса!» — сразу пишет в своем блоге Оливер. Люди долгое время считали ирбиса загадочным, полумифическим существом. Местные кочевники верили, что завывания ирбиса — это крики снежного человека. Ирбисы действительно издают весьма необычные для больших кошек звуки: они не умеют рычать. Поэтому некоторые ученые считают, что снежный барс — это отдельный род в семействе кошачьих, промежуточный между малыми и большими кошками.

                                   На шестой день звонит местный егерь: в ловушку, поставленную членами экспедиции, попал самец ирбиса. «Нельзя медлить ни минуты! Мы возвращаемся в лагерь, хватаем все необходимое и несемся на джипе к ловушке», — пишет Оливер. Хищник, который уже не пытается вырваться, настороженно смотрит на людей, прижав уши. «Обратите внимание: в отличие от тигра, снежный барс не стремится высвободиться любой ценой», — замечает Маркус Раддай. Ветеринар Чимдэ с расстояния в несколько десятков метров стреляет в «пленника» ампулой со снотворным. Через 15 минут уже можно подойти к уснувшему зверю. Времени на все исследования — только полчаса. «На ощупь у него очень плотная и жесткая шерсть, через которую даже не чувствуется тепло тела», — говорит Раддай. Снежного барса измеряют и взвешивают: ему четыре года, он весит 40 килограммов. Ирбису обрабатывают йодом ранку от ловушки на лапе и надевают на него двухкилограммовый ошейник с датчиком. Через два года, когда сядет батарейка, ошейник должен отвалиться сам собой. На следующий день — снова удача: в одной из ловушек обнаружена самка снежного леопарда, одна из тех трех ирбисов, на которых надели «маячки» в прошлые годы. У нее уже есть имя — Тингер, что по-монгольски значит «небо». По каким-то причинам ее ошейник не отпал через два года и продолжал записывать информацию. Поэтому о жизни Тингер ученым известно довольно много.

                                   Например, они знают, что она за это время родила и вырастила потомство. Тингер надевают новый ошейник, измеряют, взвешивают и отпускают на волю. Ирбису, которого поймали первым, тоже дали имя — Найрамдал, по-монгольски «дружба». Сотрудничество Германии и Монголии по спасению снежных барсов началось только в прошлом году. Но дружбе монгольского и немецкого офисов WWF уже много лет. «Активное сотрудничество Германии и Монголии — это еще одно наследие ГДР», — объясняет Маркус Раддай. Он, кстати, курирует весь Алтае-Саянский экорегион, поэтому бывает не только в Монголии, но и в России, тоже подписавшей в 2013 году Бишкекскую декларацию по сохранению снежного барса. В России сейчас обитает несколько десятков ирбисов. Всемирный фонд дикой природы поставил себе целью удвоить их численность к 2020 году. В Монголии же главная задача WWF — сохранить популяцию снежного барса, не допуская конфликтов между людьми и животными, возникающих в борьбе за исчезающие ресурсы. Издревле в Монголии считалось, что убийство снежного барса приносит несчастье. «Но цивилизация постепенно уменьшает веру в приметы», — сетует Маркус Раддай.

                                   Пастухи продолжают убивать ирбисов, несмотря на запреты. Кроме того, около двух десятков ирбисов каждый год становятся жертвами браконьеров: снежных барсов ценят за кости, которые используют в традиционной медицине, и за редкий мех. «Мы решили напомнить людям о древнем поверье, — рассказывает Маркус. — WWF уже снял художественный фильм о старце, который учит молодых уважать снежного барса и предостерегает от его убийства». Важнейшая целевая аудитория фонда — дети и подростки. Именно они будут ответственны в будущем за сохранение редких видов животных. «Меня поразило, с какой эмоциональностью дети отнеслись к защите снежного барса», — Маркус Раддай снова вспоминает театральную постановку, увиденную в одной из сельских школ. Все началось с того, что во время одного из уроков школьникам показали клип про раненого барса, снятый с помощью видеоловушки. Ирбис сильно хромал: его лапа угодила в капкан, поставленный на сурка. Для зверя, попавшего в такой капкан, единственный шанс выжить — отгрызть себе лапу. Капканы здесь запрещены, но во многих монгольских семьях они сохранились еще с давних времен. Монгольские школьники не просто сочинили пьесу, но и придумали кампанию по обмену капканов на разную полезную утварь. Фонд поддержал эту идею и напечатал плакаты со схемой обмена: за один капкан — два пластиковых ведра, а за шесть — большой алюминиевый бидон. В результате школьники собрали около 240 капканов, из которых по заказу WWF сделали символичную скульптуру. Сейчас она украшает двор монгольского офиса Всемирного фонда дикой природы: глобус, маленький ребенок, а рядом — грациозная фигура детеныша снежного барса.