До Канаракуни на северной окраине Амазонии два часа лета от венесуэльского города Санта-Элена. Мы разбили лагерь в этой деревне посреди джунглей. И ждем восхода. 

В зарослях вокруг глинобитных хижин заливается многоголосый хор цикад, лягушек и козодоев. У костров еще видны фигуры нескольких припозднившихся охотников из индейского племени екуана. Сидя на корточках, они плетут силки и рыболовные верши, строгают стрелы. Их собаки, повизгивая, дерутся за кости оленей и водяных ящериц легуанов. Чуть поодаль примостились и мы с Сауро. 

Раскрыв на коленях ноутбук, итальянец просматривает напоследок аэрофото­снимки, сделанные накануне утром с вертолета. Сверяет их со спутниковыми картами. Замеряет расстояния. Отмечает места, где могут обнаружиться проходы вглубь таинственной горы, которая словно парит во тьме над Канаракуни. 

Наша цель — 2300-метровый небоскреб из песчаника, укутанный облаками, отрезанный от мира отвесными скальными стенами с красноватым отливом, густо поросший туманными лесами. И до сих пор почти не исследованный. 

По индейской легенде внутри этой горы живут демоны. Племя екуана называет ее Сарисариньяма — так они передают звук, с которым гигантский мифический орел-людоед Димоши пожирал когда-то свою добычу на ее плоской вершине. К счастью, монстр уже давно повержен, его могила высоко в скалах. Но говорят, что из нее все еще расползаются по долине зло и болезни. 

Екуана стараются держаться подальше от отвесных склонов каменного колосса, который притягивает грозы с дождями, питающими мест­ные реки. Это тепуи — «дом богов» в переводе с языка индейцев пемон. Более сотни таких овеянных легендами столовых гор возвышается над саваннами и джунглями на стыке границ Венесуэлы, Бразилии и Гайаны. И Сарисариньяма — самая большая из них. 

Для ученых эти скальные монументы — настоящее сокровище. Уникальные памятники истории Земли. «Порталы в таинственное прошлое нашей планеты», — говорит Сауро. Они настолько древние, что в голове не укладывается. Это последние обломки гигантского скального плато из чистейшего твердого песчаника, которое простиралось здесь более 1,7 миллиарда лет назад. 

Надежда встретить чудом сохранившихся динозавров и другие доисторические существа, найти россыпи алмазов и сказочную страну Эльдорадо вот уже 150 лет манит в этот «затерянный мир» ученых и искателей приключений. Но на вершины многих тепуи еще не ступала нога человека. Они находятся в труднодоступных местах, у них отвесные склоны, часто целиком затянутые дождевыми облаками. И даже на более изученных горах ученые лишь в последние годы решились систематиче­ски обследовать самые опасные и интересные объекты — расщелины и воронки, которые уходят глубоко в недра. Один из этих смельчаков — Сауро. «Мы открыли там совершенно невероятные лабиринты, — говорит он с восторгом. — Целую систему сводчатых пещер протяженностью более двадцати километров, с лиловыми подземными озерами и изящными веерами из минеральных кристаллов». 

32-летний геолог «заболел» пещерами еще в детстве. Теперь он — самый молодой профессор в Италии, преподаватель Болонского университета и главный энтузиаст исследования подземного мира тепуи. Амбициозный и упорный Сауро не боится ни грязи, ни крутых склонов. В ходе экспедиций на тепуи он уже семь раз спускался в глубины загадочного «темного континента». Так Сауро называет земные недра. 

Как могли образоваться пещерные системы в толще твердого кварцита? Что они способны рассказать нам о далеком геологическом прошлом? И какие существа их населяют? 

На этот раз Сауро вместе с коллегой Марко Меккия и десятком экспертов из итальян­ских спелеологических ассоциаций «Ла Вента» и «Терафоса» ищет ответ на эти вопросы в Канаракуни — деревушке, затерянной среди тропических лесов, откуда до ближайшего крупного поселка можно добраться только на каноэ за пять-восемь дней. 

«Островок» в океане джунглей, на котором живут 140 индейцев екауна. Здесь мы сами по себе. Наше снаряжение — палатки, альпинистские тросы, крючья и шлемы, бурмашины и контейнеры с провиантом и питьевой водой — на плато Сарисариньямы поднимет вертолет. Он будет дежурить в Канаракуни все две недели, что продлится экспедиция. Утром Сауро с помощью тросов уже десантировал с него на вершину двух индейцев екуана. Орудуя мачете, они расчистили в непролазных зарослях две поляны под посадочные площадки. А через пару часов вертолет доставил их обратно в деревню. 

«Сарисариньяма — самая опасная цель за всю нашу практику», — говорит Сауро. Величественный силуэт плоской вершины смутно вырисовывается на фоне первых звезд, вспыхивающих на ночном небосводе. Терра инкогнита. С таким изломанным рельефом, что исследователям пришлось установить на южном краю плато усилитель радиосигнала, чтобы сверху поддерживать связь с базовым лагерем. 

Но именно многочисленные расселины и впадины, которыми испещрена вершина Сарисариньямы, привлекают ученых. В них итальяно-венесуэльская команда рассчитывает собрать информацию, которая прольет свет на тайны «параллельного мира», сокрытого в недрах остальных тепуи. 

Мы разделяемся. Одна группа во главе с Сауро берет курс на неизученную скальную впадину в северо-восточной части столовой горы. Остальные, включая репортера и фотографа GEO, летят вместе со вторым научным руководителем Марко Меккия к другому провалу — дальше на запад. 

Десять метров до земли. Пять. Полтора. Что дальше? Рельеф на поляне такой неровный, что вертолету на нее не сесть. Пилот просто зависает над площадкой, мы осторожно спрыгиваем с посадочных полозьев на землю и, нагнувшись, отбегаем в сторону. Вертолет уходит в небо. Над поляной повисает звенящая тишина.

В ноздри бьет затхлый запах. Вокруг — причудливый лабиринт из орхидей, древовидных лилий и деревьев, густо поросших мхом и увитых гирляндами растений-эпифитов. 

Углубляемся в чащу, с азартом продираясь сквозь заросли и проверяя на прочность землю, прежде чем сделать шаг. Крепкие на вид сучья толщиной с руку при попытке ухватиться за них рвутся в клочья, словно папье-маше. Грунт под ногами, словно поверхность ледника, весь испещрен трещинами, которые едва заметны среди колышущегося подлеска с пружини­стыми кустами. 

Такое впечатление, словно мы на другой планете, покрытой джунглями. По сути так оно и есть. Многие виды животных и растений не встречаются больше нигде — с давних пор они развивались в изоляции на своем одиноком острове посреди реки времени. 

Когда-то тепуи были частью гигант­ского плато из песчаника. Тектонические силы сначала подняли его, а затем разорвали на части. Дожди и штормовые ветры довершили начатое, превратив остатки плато в небесный архипелаг, парящий над равниной. 

Плоские вершины тепуи изолированы от внешнего мира уже примерно 70 миллионов лет, начиная с эпохи динозавров. Здесь могли сохраниться давно исчезнувшие формы жизни и продолжиться линии эволюции, которые оказались тупиковыми внизу. Здесь природа создала новые виды: хищные плотоядные растения, черных бородавчатых жаб и десятки эндемичных бромелий и орхидей. Заповедник странных созданий, среди которых мы идем, ползем, карабкаемся вперед. 

Внезапно сплетения корней под ногами проседают, и я по пояс проваливаюсь в бездну. За что ухватиться? Где найти точку опоры? Пытаясь нащупать ногами выступ, упираюсь во что-то твердое и подтягиваюсь на ветвях. К счастью, эти ветки прочные. 

«Все будет хорошо, — внушаю я себе. — Главное — спокойствие. Карабкайся дальше».

Вдруг лес обрывается. Мы на месте. Перед нами одна из «черных дыр», которые Сауро отмечал на своих картах. От вида воронки диаметром со стадион и глубиной почти 250 метров перехватывает дыхание. Вот он, наш вход в подземный мир. 

Это Сима Мартель — одна из самых больших круглых впадин, прославивших Сарисариньяму среди исследователей тепуи по всему миру. Большую круглую прореху в плотном ковре подернутого дымкой леса видно еще с вертолета. Но только на ее краю можно понять,  насколько она огромна. Красноватые отвесные стены обрываются в бездну. Внизу различимы верхушки деревьев. На скальных карнизах гнездятся парочками пестрые попугаи ара. Заметив нас, они с пронзительным криком улетают. 

Пока здесь открыто пять таких уникальных колодцев. В основном благодаря наблюдательности пролетавших мимо пилотов. Происхождение этих впадин — все еще загадка. Они могли образоваться из подземных вымоин, над которыми обрушился «потолок». Если это так, то в недрах горы по соседству с воронками должны обнаружиться и другие большие пустоты, которые еще не вскрылись. 

Однако до сих пор «подземелья» Сарисариньямы исследовала лишь одна крупная экспедиция. Ровно сорок лет назад польские и венесуэльские спелеологи нанесли на карту глубинные ответвления некоторых колодцев, включая Сима Мартель. Первопроходцы наткнулись там на подземные реки и загадочные скальные образования — темные каменные шипы и кристаллические наросты с тонкими ветвями, похожие на известковые и гипсовые сталактиты в карстовых пещерах. 

Вот только в кварцевых отложениях, из которых состоят столовые горы, ни сталактиты, ни сталагмиты такого типа не образуются. Горная порода слишком твердая. 

Откуда же взялись эти природные скульп­туры, копии которых найдены и в других пещерах тепуи? Какие еще сюрпризы приготовила для нас Сарисариньяма?

Расставляем палатки у края пропасти, готовим снаряжение. А на следующее утро, пристегнувшись к спусковым тросам, делаем вслед за Меккия шаг через край. 

И скользим вниз — из одного «параллельного» мира в другой. Мимо настенных ковров мха. Мимо скальных навесов, за которые не ухватиться. Мимо торчащих из выступов папоротников и лиан. Мимо скользких каменных плит, перед которыми неподвижно висят в воздухе колибри. И наконец у самого основания перед нами разверзается еще одна черная дыра. Кажется, прямо из скалы бьет ключом вода. Русло подземной реки! Мы у входа в пещерную систему, которую первопроходцы назвали Куэва-де-ла-Каскада — «пещера водопадов».

Меккия спускается в проход. Мы — за ним. Пробираемся на ощупь по извилистым коридорам, освещая путь нашлемными фонариками. Переходим вброд впадины с ледяной водой. Протискиваемся сквозь узкие проходы. Через каждые пару метров Меккия соскабливает со стены пробу горной породы. «Такая плотная, что не подцепишь, — бурчит он себе под нос. — Все точно так, как мы рассчитывали». 

Сухопарого 58-летнего археолога отличает невозмутимость истинного философа. В переводе на нормальный язык его слова означают: мы обнаружили нечто фантастиче­ское. Это так. Наши находки помогут наконец объяснить, как возникли подземные миры тепуи. Более того, они подтверждают гипотезу, которую Меккия и Сауро вынашивают уже несколько лет. 

Скальные плиты здесь шершавые, словно покрытые песком. Совсем не такие гладкие, как выступы снаружи, вдоль которых мы скользили на тросах. Налицо эрозия.

Фантомизация — так называют этот геологический процесс специалисты. Дождевая вода, просачиваясь сквозь поры в горной породе, вымывает из нее скрепляющий диоксид кремния. Химически активные минералы типа гидроксида железа и пирофиллита ускоряют реакцию. Возможно, катализаторами служат и микробы, живущие в лишенных света недрах земли. В результате даже очень прочная поверхность кварцита становится шероховатой. И уязвимой для воды, которая начинает ее разъедать. 

В отличие от пещер в горах, сложенных из известняка, полости в недрах тепуи разрастаются очень медленно. По расчетам Сауро и Меккия — всего на один метр за 100 тысяч, если не миллион лет. В сто с лишним раз дольше, чем лабиринты внутри известняковых и доломитовых скал.

Сложная и разветвленная система туннелей, в которой мы сейчас находимся, могла формироваться на протяжении 100 миллионов лет, считает Меккия. «Не исключено, что это вообще самые древние пещеры в мире», — говорит он. 

Я благоговейно провожу ладонью по скале, которая возникла еще до появления на Земле растений и животных. Снаружи сменялись эпохи, появлялись и исчезали новые формы жизни, падали метеориты, поднимались в небо черные облака вулканического пепла, бушевали землетрясения, наползали на сушу  и опять съеживались ледники. А эти камни тысячелетие за тысячелетием неустанно вымывала изнутри вода. 

Мы в подземном мире, который вдали от солнечного света формировался в пору, когда над столовыми горами, возможно, еще летали птеродактили. Меккия берет последнюю пробу породы. И мы выбираемся наружу.

Тишина, тьма, обособленность. Пещеры тепуи пребывали в таком состоянии целую вечность. Какие существа могли здесь появиться? Может, такие же уникальные, как жабы и плотоядные растения на поверхности горы?  В экологическом отношении эти пещеры — «остров внутри острова». Они изолированы и от равнины у подножия горы, и от остальной экосистемы тепуи. 

Каков результат такого природного эксперимента? Чтобы это выяснить, мы движемся навстречу Сауро. И через три дня в другой части плато вместе с ним и его спутниками спускаемся на тросах в новые, совсем не изученные колодцы Сарисариньямы. 

Поиски даются нелегко. Одна за другой шахты упираются в груды щебня. Такие неустойчивые на вид, что, кажется, оползень можно вызвать одним только взглядом. Другие шахты столь густо заросли лианами  и орхидеями, что приходится часами прорубать себе путь. 

Провиант уже на исходе. Похоже, все наши усилия напрасны. Сауро вновь вызывает вертолет — высмотреть с высоты следующую воронку. И присылает вечером короткую радиограмму: в двигателе вертолета взорвался клапан, пилоту пришлось совершать аварийную посадку. Хорошо, что удалось дотянуть до Канаракуни. Пока не доставят запчасти, никаких полетов на гору. 

Кажется, мы застряли в гостях у демонов Димоши. Доедаем последнюю банку шоколадной пасты, допиваем кофе и подсчитываем запасы оставшейся еды. Надолго ли ее хватит? Томимся в ожидании, переводя взгляд со спутникового телефона на рацию. 

Наконец сквозь радиопомехи пробивается спасительное сообщение: пилот починил вертолет. Мы уже слышим его стрекотание вдали. Никогда еще меня так не радовал шум двигателя. 

Напоследок предпринимаем попытку отыскать пещеру еще в одном большом колодце на южной окраине плато — Сима-де-ла-Льювия. В заключительный день экспедиции прорубаемся с помощью мачете вниз — через заросли сухого стеголеписа и фикусов между отвесными стенами и гигант­скими скальными выступами. Вот и первая находка — покатая осыпь. Между обломками камней притаились скорпионы и жгутоногие пауки фрины размером с тарелку. Через полукруглую арку осыпь ведет вглубь стены. 

Туннель тянется на несколько километров. Расширяется, переходит в великолепные искрящиеся дворцы из кварца, стены которых украшены гипсовыми и опаловыми кристаллами с зелеными и белыми блестками.  В узких проходах между подземными залами, по которым гуляют теплые сухие сквозняки, находим те самые каменные образования типа сталактитов, о которых сообщали первопроходцы. Они здесь повсюду — на потолке, на выступах, под ногами… 

На вид — сюрреалистические скульптуры. Одни похожи на многометровые морские кораллы, ветвящиеся в темноте. Другие — на грибы. Из борозд на дне пещеры торчат черные шипы длиной с палец. Такие рыхлые, что их можно раздавить рукой. 

«Строматолиты», — поясняет Сауро. Это не сталактиты, а колонии бактерий, которые используют минералы в качестве твердого каркаса. Живые камни. 

С точки зрения истории эволюции эти хозяева подземелий тепуи, разбуженные от векового сна светом наших фонарей, — такая же экзотика, как живой тираннозавр. Строматолиты доминировали в мире в ту далекую эпоху, когда сформировались столовые горы.

С появлением в древнем океане первых растительноядных организмов началось их массовое вымирание. Ранние многоклеточные объели рифы океанских строматолитов. И те сохранились до наших дней лишь в изолированных экосистемах с экстремальными условиями — соляных озерах, термальных источниках и глубоководных впадинах. 

Но там микробы используют в качестве строительного материала в основном известь. А в недрах тепуи строматолиты сложены из диоксида кремния — кристаллов чистого кварцевого песка. 

Для ученых это бесценная находка. «Мы можем заглянуть в далекое прошлое, когда минералы карбоната кальция еще не были распространены на Земле», — говорит Сауро. Минерализация океана началась около 550 миллионов лет назад. Вскоре после этого первые живые организмы стали накапливать кальций в своих клетках и формировать из него скелет.

Это дало колоссальный импульс эволюции. Панцири, раковины и внутренние скелеты из хрящей и костей сделали живые организмы более защищенными, позволили им быстрее распространиться по океану, а затем и заселить сушу. Биоразнообразие возросло стремительно. В период так называемого кембрийского взрыва за несколько миллионов лет были заложены основы анатомического строения всех современных организмов, включая человека.

Может быть, здесь эволюция пошла по альтернативному пути, который мог привести к рождению другого мира — без костей, хрящей и кальциевых панцирей, — но столь же многообразного, как привычный нам мир позвоночных и обитателей океана. Могла ли жизнь, развиваясь по такому сценарию, создать столь же сложные по строению организмы, как человек,­ — тоже со скелетом, только из песка? 

Все возможно, считает Сауро. Но пока мы слишком мало знаем об этих удивительных созданиях, которые он и его коллеги называют «биоспелеофемами». 

Ученые предполагают, что с помощью кремниевого каркаса микробы улавливают питательные вещества из воздуха. И за счет капиллярного эффекта транспортируют их вглубь органических структур. Некоторые биоспелео­фемы нарастают даже на паутинах, превращая их в изящные каменные кружева. Другие по­крывают большие площади и абсорбируют кварц из известковых стен пещеры, расширяя свое жизненное пространство. 

Но чем они питаются? Может, разные формы этих «живых камней» образуют что-то вроде суперорганизма, намного более сложного, чем кажется? На этот вопрос помогут ответить пробы ДНК биоспелеофем, взятые Сауро. 

Наутро вертолет забирает нас из лагеря. Промелькнув перед глазами, воронки теряются в лесном лабиринте с россыпью зияющих колодцев поменьше. На одной этой горе — десятки порталов в параллельный мир. 

Сауро уже подумывает о новом проекте. Он хочет продвинуться вглубь Амазонии к самым удаленным тепуи, чтобы сравнить закономерности образования пещер и их обитателей. 

Возможно, пещеры расскажут, как возникли тепуи. Судя по расщелинам и геологическим пластам, в которых образовались эти лабиринты, плато из песчаника разрушалось снизу, распадаясь на отдельные горы, считает Сауро. 

А микробы, которых мы навестили в недрах тепуи, быть может, поведают нам не только о далеком прошлом Земли, но и о потенциальных формах жизни в космосе. 

«Где-нибудь на Марсе могут обитать примитивные организмы с таким же строением, — говорит Сауро. — Там есть все, что для этого нужно: диоксид кремния, железо, сульфат, магний». И даже пещеры, чтобы скрываться миллионы лет в ожидании первооткрывателей.