Передняя часть черепной коробки еще не извлечена из породы, но Юблен уже видел пару фотографий.

«Лицевые кости человека современного анатомического типа! Но жил он, возможно, больше 200 тысяч лет назад!»

На северо-западе Африки?! Столь древние человеческие окаменелости до сих пор откапывали только на востоке континента. Если новый «возрастной рекорд» в Марокко подтвердится, история человеческого вида будет переписана. В том числе на страницах GEO: у нашего корреспондента эксклюзивные права на освещение хода раскопок. Вылет сегодня же! 

Тогда еще никто в редакции не догадывался, как много времени уйдет, чтобы подтвердить происхождение найденных окаменелостей. Чтобы препарировать и сопоставить с другими реликтовыми человеческими останками, чтобы точно датировать и получить права на публикацию. Десять лет дорогостоящих скрупулезных исследований, чтобы собрать воедино все детали этой головоломки. Десять лет ожидания, чтобы опубликовать этот репортаж. Настоящий образец добросовестности и выдержки. 

Джебель-Ирхуд, март 2007 года. Прошло четыре дня после звонка в редакцию GEO. «Джебель» в переводе с арабского — «холм», но на самом деле это край плоскогорья. Ветер уносит прочь клубы пыли, поднятые машиной, которую Жан-Жак Юблен припарковал у заброшенной каменоломни. Отсюда местность внизу выглядит как зеленый ковер в  белую крапинку. Пасутся овцы, в деревне кричит осел, звенят детские голоса. Бородатый сторож приветствует гостей. «Как поживает ваша семья? — спрашивает Жан-Жак Юблен у бородача. — Как собаки?» Для него работа в Марокко — испытание на терпеливость. 

Главное — строго соблюсти ритуал, ничего не перепутав. 

Только после этого можно пройти к объекту. Там нас встречает руководитель раскопок — американский археолог Шеннон Макферрон. Изначально здесь была пещера. Потом — карьер по добыче минералов, куда и сейчас приезжают местные жители, чтобы нарубить немного камня на продажу. Площадь раскапываемого участка — всего десять квадратных метров. «Прямо на него и упала эта каменная глыба, — показывает Макферрон. — Хорошо хоть в субботу, когда рабочих не было». А архео­логам повезло вдвойне. При падении 50-тонная махина, отколовшаяся от стены карьера, так удачно перетряхнула слой осадочных пород, что показались фрагменты древнего черепа.

Но где же они? Сразу и не разглядишь. Кости окрасились в рыжеватый цвет плотно спрессованной осадочной породы. Сами стали камнем. Только пристально всмотревшись в грунт, различишь надглазные валики. Потом — скуловую кость и фрагмент глазницы. Под давлением породы они сместились вбок. 

Наглядный пример того, что окаменелости совсем не похожи на череп Йорика в руках Гамлета. Их можно легко повредить, извлекая из камней. Вера Алдеяс, студентка из Лиссабона, осторожно очищает кисточкой слой номер семь. И вдруг — что это? «Боже мой, черепная кость! Надо срочно сообщить Жан-Жаку!»

Марракеш, вечер. «Хотите узнать предысторию? Что ж, слушайте», — говорит Жан-Жак. Небольшая таверна, куда он привел нас, — как раз подходящее место для таких рассказов. 

«Для палеоантропологов Джебель-Ирхуд вот уже полвека имя нарицательное, — объясняет Юблен. — Еще в 1961 году один рабочий нашел в местном карьере полностью сохранившийся древний череп. Сейчас он известен под кодовым названием «Ирхуд 1». За этой находкой последовали другие окаменелости, список пополнялся и дошел до «Ирхуд 6». Но в каких именно геологических слоях залегали окаменелости, точно не установлено. Поэтому их достоверная датировка невозможна». 

Дело в том, что фактически возраст окаменелостей определяется не по самим костям, а по материалу, в котором они найдены. Стратиграфия — так называют в палеонтологии датировку находок по геологическим слоям. 

В Джебель-Ирхуде все они сохранились хорошо. Лучше, чем где бы то ни было еще в Марокко. Юблену с самого начала было ясно: нужно составить точную карту распределения пластов горных пород в зоне раскопок. И попытаться найти кости древних людей в местах их первоначального залегания. 

Эта экспедиция для Юблена — возвращение в прошлое. Он сам родился в Северной Африке — в Алжире. Как раз в разгар восстания против французских колонизаторов. В 1962 году, когда закончилась затяжная Алжирская война, Жан-Жаку было восемь лет. Его родителям пришлось покинуть страну. С собой им разрешили взять лишь один чемодан вещей. 

Семья поселилась в предместье Парижа. В детстве Жан-Жак увлеченно искал окаменелых улиток в пригородных карьерах. В молодости изучал геологию и палеонтологию в Парижском университете. «Хотел пробиться наверх, вырваться из бедности», — говорит Юблен. Потом он переехал в Бордо. Составил в 1981 году первое подробное описание объекта «Ирхуд 3» — ископаемой нижней челюсти подростка, найденной в Марокко. Защитил диссертацию, в которой провел комплексное сравнение окаменелых останков европейских неандертальцев и североафриканских Homo sapiens. 

Но во Франции он по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке. Коллеги, среди которых было много выпускников элитарных школ, казались ему служащими, а не исследователями. Слишком благоустроенными, зацикленными на материальном достатке. «Переезд в Германию был бы для них трагедией, ведь там багет на вкус не такой, как они привыкли», — усмехается Юблен. Но сам он в 2004 году с энтузиазмом принял предложение организовать в Институте Макса Планка в Лейпциге отдел эволюции человека. Тут специализируются на изучении гоминидов — семейства приматов, в которому ученые относят современного человека, человекообразных обезьян и наших вымерших предков вплоть до момента, когда — примерно шесть миллионов лет назад — разошлись линии эволюции человека и шимпанзе. 

Джебель-Ирхуд, утро. У стены каменоломни стоит каменный куб, похожий на старую кирпичную печь. На самом деле это специально оставленный блок осадочных пород. Толщу камня вокруг него вырубили и убрали. 

На срезе блока — четкие линии геологиче­ских слоев, помеченные сверху вниз белыми этикетками с номерами: 4, 5, 6, 7, 7a, 7b. Под самым нижним слоем и находится тот пласт, в котором обнаружен новый череп. Образцовая геологическая карта с координатами находки. В тех слоях, где найдены окаменелости животных и каменные орудия труда, буром проделаны скважины толщиной с большой палец. Рядом тоже красуются этикетки. 

В одну из скважин сейчас вставляет трубку Даниэль Рихтер — специалист по геологиче­ской датировке из Института Макса Планка в Лейпциге. В этих отверстиях установлены дозиметры, определяющие уровень радиации. Рихтер измерит естественный радиоактивный фон в каждом слое, чтобы определить возраст находок термолюминесцентным методом.

В теории, говорит Даниэль Рихтер, показатели приборов можно снять уже через день. Но из-за чередования периодов дождей и засухи здесь наблюдаются сезонные колебания уровня фоновой радиации. «Поэтому на практике для получения более точных данных нужно замерять все 12 месяцев». При датировке находок из Джебель-Ирхуда другими физическими методами разброс оказался слишком большим: от 130 тысяч до 190 тысяч лет. Сейчас Юблен вообще дает им двести с лишним тысяч лет. Ориентировочные цифры? Или у Даниэля Рихтера уже есть точные данные? 

Нет, но Жан-Жак Юблен не хочет его торопить: «Даниэль работает независимо от нас. Пока не сделаны все замеры, он не распространяется о возрасте находок. Всем нам надо набраться терпения». 

Джебель-Ирхуд, 12:30 следующего дня. Дует холодный ветер. После долгих совещаний Юблен и его помощники решают расчистить место находки черепа. А затем вырубить череп вместе с блоком осадочных пород, с которыми он сросся. Но для начала нужно с помощью латекса сделать рельефную модель этого участ­ка каменоломни. 

К сожалению, в ближайшие дни извлечь череп не удастся. Придется сюда вернуться еще раз. Незадолго до отъезда судьба преподносит новый подарок. Жана-Жака подзывает Стивен Шварц, студент из Нью-Йорка. Все утро он смоченными в воде пальцами и кисточкой расчищал надбровные дуги ископаемого черепа.

«Посмотрите, это интересно!» — говорит Шварц, показывая человеческий зуб. Находка Стивена переходит из рук в руки.

Гамбург, май 2007 года. По электронной почте приходит письмо от Жан-Жака Юблена: рельефная модель участка раскопок уже сделана. А два дня назад каменный блок с черепом извлечен из массива. «И что, вы думаете, под ним было? Еще одна человече­ская окаменелость!» Большая нижняя челюсть с прекрасно сохранившейся альвеолярной дугой. По размеру она не подходит к верхней челюсти найденного черепа. Значит, это останки другого человека! 

Берлин, конец августа 2007 года. Памятное «знакомство» с черепом из Марокко в Федеральном институте исследования и тестирования материалов. Секция 042В, кабинет VIII-34 — помещение радиационной защиты. Правда, саму находку не видно. Вместо нее на диске компьютерного томографа — белый ком размером с бейсбольный мяч. Чтобы уберечь окаменелости от повреждений, каменный блок при транспортировке покрыли гипсовой оболочкой. Этот загипсованный кусок осадочной породы — собственность мароккан­ского государства. Второй руководитель раскопок Абделуахед Бен-Насер из Национального института археологии и культурного наследия лично доставил его в чемодане в Берлин. Здесь его должны просканировать и решить, стоит ли извлекать кости из блока. И как это сделать. Вот зачем исследователям компьютерный томограф: он обычно применяется для выявления следов изношенности материала. У модели Mikro-CT большее разрешение, чем у обычных томографов. Вращающийся диск с образцом поворачивается на один градус в пространстве между рентгеновской трубкой и панелью детектора. Каждый рентгеновский импульс длится 12 секунд. Диаметр луча — десятая доля миллиметра. Он проходит через осадочные породы и кости, по-разному пропускающие свет. Тут его улавливают четыре миллиона датчиков на панели. Каждый оборот образца — 360 рентгеновских снимков. Затем трубка поворачивается еще на одно деление. Начинается следующий заход. Полученные снимки объединяют в трехмерную проекцию. Воздушные полости на ней — черного цвета, осадочные породы — серого. Кости тоже серые, но чуть светлее. 

Гамбург, февраль 2008 года. Электронное письмо от Шеннона Макферрона — один из его студентов работал над рентгеновским снимком окаменелостей с сентября прошлого года и сумел четко отличить кости от осадочных пород и камня. Хорошая новость: «Хотя череп поврежден, большая часть костей, включая его основание, сохранилась. Мы пригласили техника из Нацио­нального музея Кении, чтобы он извлек марокканскую находку из каменного блока. Я с Даниэлем Рихтером снова лечу в Ирхуд, заберем прошлогодние дозиметры и установим новые. Хотелось бы дать информацию о датировке, но Даниэль пока не уверен». 

Рабат, конец мая 2008 года. В облицованной кафелем лаборатории в новом здании Национального института археологии в марокканской столице гудит компрессор. Кристофер Киари, техник из Кении, обрабатывает ископаемую нижнюю челюсть под оптическим микроскопом с помощью тонкого пневматического сопла. Под струей сжатого воздуха наросты из осадочных пород отделяются от костей. 

Кенийский специалист решил начать не с черепа, а с нижней челюсти. Жан-Жак Юблен не спускает с нее глаз. Для классификации окаменелостей и мест их находки зубы очень важны. «Просто потрясающий экземпляр!» — твердит Юблен. Череп пока выглядит не слишком обнадеживающе. Костный материал уже освобожден от окружавшей его породы. Но тут выясняется, что расстояние от лобной до затылочной кости — всего десять сантиметров. Видимо, под давлением осадочных пород черепная коробка за многие тысячи лет сплющилась. 

Афины, январь 2009 года. В помещении без окон на цокольном этаже отеля проходит ежегодный съезд Европейской ассоциации виртуальной антропологии (EVAN). Хотя Юблен уже два года изучает древний череп из Марокко, здесь он о нем не скажет ни слова. Сначала нужно опубликовать результаты в научном издании. А это возможно только после согласования с марокканским партнером. 

Внезапно отключается электричество. Незапланированный перерыв. Самое время обсудить новости из Марокко. «Даниэль Рихтер наконец назвал примерные цифры, — говорит Жан-Жак Юблен. — Возраст человеческих окаменелостей из слоя 7, — продолжает он, переходя на шепот, — не менее 250 тысяч лет». 

В палеоантропологии это все равно что со­рвать джекпот: Юблен и его коллеги обнаружили самый древний из известных экземпляров человека современного анатомического типа! Если, конечно, череп, челюсть и зуб действительно принадлежат Homo sapiens, а не кому-нибудь из наших архаичных предков. 

У палеоантропологов критериями «современности» или «архаичности» ископаемого черепа служат несколько анатомиче­ских параметров. Во-первых, размер зубов: чем они больше, тем архаичнее. Во-вторых, строение подбородка: чем меньше он скошен, тем ближе к современному типу. В-третьих, форма надбровных дуг: рельефные выступы над глазницами — архаичный признак. И наконец — очертания свода черепа: чем более округлая у него форма, тем он современнее. 

Используют ученые и так называемый прокрустов анализ — многократное трехмерное сканирование, при котором определяется сразу множество маркерных точек на черепе и измеряется расстояние между ними. Затем полученные результаты сравниваются с замерами любого количества других образцов. Кроме того компьютерные модели черепов можно виртуально накладывать друг на друга. 

Точность распознавания это увеличивает, но задачу не упрощает. Один и тот же череп может иметь как современные, так и архаичные признаки. Палеонтологи называют такие формы «мозаичными». Ископаемые черепа «Ирхуд 1» и «Ирхуд 2» — из их числа. Черепная коробка у них не округлая, а удлиненная. Поэтому гамбургский антрополог Гюнтер Бройер считает, что они принадлежали архаичным представителям Homo sapiens. Но в лицевом отделе у них заметны и современные черты. 

«Так же обстоит дело и с последними находками в Джебель-Ирхуде, — говорит Юблен. — Лицевая часть черепа относится к современному типу: уплощенная форма, слабо выраженные надглазные валики. Подбородок у обладателя большой нижней челюсти, судя по всему, тоже был прямой, а не скошенный. Но зубы крупные, как у архаичного Homo sapiens». 

Переходные «мозаичные» формы — наглядный пример эволюции. Архаичное и современное в них мирно сосуществуют, пока это не оборачивается недостатком. Но почему у наших предков в ходе эволюции выровнялся подбородок и исчезли надглазные валики? По какой причине лицо стало плоским? Возможно, это новшество дало им какое-то преимущество в естественном отборе? Не связано ли оно с климатическими изменениями? Или с освоением новых пищевых ресурсов? А может, это просто «дрейф генов» — случайное повышение частоты какого-то генетического признака, характерное для небольших популяций? Ответов на эти вопросы у Жан-Жака Юблена пока нет. 

Гамбург, сентябрь 2012 года. Сенсация все откладывается. Прошло три года после того разговора в Афинах. Но о публикации результатов исследований в Марокко пока нечего и думать, пишет Юблен в редакцию GEO. Слишком много пробелов в системе научных доказательств. Еще вызывает сомнения принадлежность окаменело­стей человеку современного анатомического типа. 

В 2011 году антропологи нашли в Джебель-Ирхуде еще одну верхнюю челюсть и зубы. Важное подспорье для компьютерной реконструкции лицевого скелета. Полученную проекцию лица и сканы других окаменелостей сравнивают с трехмерными моделями экспонатов из коллекций по всему миру. Затратное предприятие. Хранящиеся в Израиле древние черепа из пещер Кафзех и Схул нельзя вывозить за границу. Антропологу из Лейпцига приходится арендовать транспортный контейнер, чтобы отправить в Тель-Авив сканер в собранном состоянии, сразу готовый к работе. 

К проекту уже привлечено множество специалистов. Один из сотрудников Юблена разработал новую методику сравнения внутренней поверхности черепов. Другая исследовательница из Института Макса Планка изучает эволюцию лицевых костей Homo sapiens, чтобы лейпцигские антропологи могли точнее классифицировать свои находки. Райнер Грюн из австралийского Университета Гриффита совершенствует технологию электронного парамагнитного резонанса. Это альтернативный метод датировки окаменелостей. Полученные с его помощью данные подкрепят результаты термолюминесцентного анализа, проведенного Даниэлем Рихтером. Но все это требует времени. И нечеловеческого терпения. 

Лейпциг, площадь Дойчерплатц, август 2016 года. Позади четыре года напряженной работы. И вот, похоже, о сенсации можно сообщить публике. На третьем этаже Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка Юблен собирает свою команду, чтобы сделать заявление. Научный журнал «Нейчур» дал принципиальное согласие на публикацию. Но ждать ее придется еще год. 

В июне 2017 года сенсационные результаты исследования наконец предъявлены миру — в виде двух больших статей. По датировке Даниэля Рихтера и Райнера Грюна человеческим останкам из Джебель-Ирхуда — от 247 тысяч до 383 тысяч лет с вероятностью 95 процентов. И принадлежат они человеку со­временного анатомического типа. 

К такому выводу антропологи пришли после реконструкции черепа в марте 2007 года. Они разработали девять вариантов модели лица и сравнили их с лицевыми скелетами 232 индивидов, живших в историческое время. А также с тридцатью древними представителями семей­ства Homo, относящимися к человеку прямоходящему, неандертальцу и архаичному Homo sapiens. 

Все девять вариантов были однозначно отнесены к современному анатомическому типу. Человек из Джебель-Ирхуда лицом неотличим от нас. Не столь впечатляющие, но похожие результаты получены и при виртуальном сопо­ставлении нижней челюсти, зубов и их корней. 

Свод черепа и его внутренние структуры, в отличие от лицевых костей, демонстрируют архаичные признаки. Но это не отменяет принад­лежности к ранней форме человека со­временного анатомического типа. «Модернизация» человеческой анатомии началась с лицевых костей, говорит Жан-Жак Юблен. И только потом изменилась форма свода черепа. Этот феномен известен антропологам и из истории эволюции неандертальца. 

Значит, человек, найденный в Северной Африке, — один из нас. И ему 300 тысяч лет. Что это значит для теории происхождения нашего вида? 

До сих пор многие антропологи исходили из того, что Homo sapiens развился примерно 200 тысяч лет назад за короткий срок — в результате мощного эволюционного рывка. Самыми древними окаменелостями человека современного типа считались экземпляры из Херто и Омо-Кибиш в Эфиопии. Их возраст — 160–195 тысяч лет. Новые находки указывают на то, что эволюционный рывок был довольно продолжительным. Человек современного анатомического типа формировался долго. Началось это гораздо раньше, чем считалось прежде. А его «колыбелью» не обязательно была восточная Африка. Может, настало время перенести ее на северо-запад Африки? 

«Нет, — отвечает Юблен. — Настало время отказаться от представления о единой прародине человечества». Он не верит в существование компактной «прародины». Скорее наш вид развился из множества архаичных популяций, рассредоточенных по всему африканскому континенту. Эволюционные скачки происходили то в одной, то в другой группе. Люди из Ирхуда, как и их родичи из Херто и Омо-Кибиш, кочевали на большие расстояния, смешивались с другими группами. 

Следующие поколения Homo sapiens могли еще не раз сменить ареал из-за климатических катаклизмов или под давлением других популяций. По этим причинам или просто из присущего человеку стремления к перемене мест некоторые из наших предков 50 тысяч лет назад покинули родной континент. Начался массовый исход из Африки. 

Но ему предшествовали десятки тысяч лет жизни и развития человека разумного в Африке. Долгая история, изучение которой только начинается.